С началом функционирования формата «3+3» Армения официально станет «Сирией 2.0»

Впервые Турция стала активно продвигать идею формата «3+3» в 2008 году после вооружённого конфликта в Южной Осетии. Однако Россия, будучи победителем в данном конфликте, проигнорировала Турцию. После этого данная идея периодически всплывала в контексте попыток Баку перенести переговоры с площадки сопредседательства Минской группы в другой формат. Однако военно-политический, дипломатический баланс сил в регионе был неизменен, и Армения традиционно сдерживала турецкую инициативу, при этом имея поддержку сопредседателей Минской группы. Однако в 2018 году на помощь Баку и Анкаре пришла «бархатная революция».

Сегодня официальный Ереван устами Пашиняна, Арарата Мирзояна постоянно говорит о важности сохранения переговорного формата в рамках сопредседательства Минской группы, однако об угрозе распада данного формата необходимо было думать начиная с 9 мая 2018 года, когда Пашинян своим заявлением о том, что «не может представлять в переговорах Арцах» стал последовательно разрушать всё наследие переговорного процесса. И делал он это под радостные возгласы армянского общества. Это же – ошибка уже прошлой политической элиты, которая внятно не смогла за 20 лет объяснить народу Армении и Арцаха, что переговоры не о том «что мы будем сдавать», а о том, что «в обмен на территории мы получим международно признанный статус Арцаха вне территориальной целостности Азербайджана».

Минская группа дала и Мадридские принципы (не идеальные, но дающие видение решения конфликта) где были прописаны механизмы которые реально позволили бы принести мир Карабаху и Армении. Но указанное заявление Пашиняна, вкупе с такими заявлениями, как «я начинаю переговоры со своей точки», «Арцах – это Армения и точка», «пусть сопредседателе объяснят нам, что подразумевают принципы урегулирования и почему они сторонами трактуются по-разному» были не чем иным, как издёвкой нам посредниками, что развязало руки Баку, который мог легитимно обвинить Ереван в саботаже переговоров. В итоге пришла война, и Турция с Азербайджаном военным способом уничтожили и государственность Арцаха, и разрушили Минский формат.

«3+3» сегодня – это констатация новых реалий, с которым Москва не может не считаться. Иран же выступает за эту формулу, так как спустя столетия вновь вошёл в регион. «3+3» означает фактическое прекращение деятельности сопредседателей Минской. РФ против этого, но Турция и Азербайджан – за. Баку пытается выжать из сложившейся ситуации максимум и говорит с Ереваном на языке предусловий. На практике для армянской стороны «3+3» станет региональной версией Женевского и Астанинского процессов.

Женевский и Астанинский процессы – важные вехи в сирийском конфликте. И если с одной стороны можно сказать, что эти процессы, разворачивающиеся под эгидой ООН, имели задачу посредством дипломатического диалога найти решение сирийской проблемы, то с другой стороны они легитимировали международной присутствие различных игроков в Сирии. Более того, игроки, пришедшие в Сирию, привнесли не столько «стремление вернуть мир», сколько сделали Сирию плацдармом столкновения (иногда очень горячего) интересов. Неслучайно, что когда во время 44-дневной войны Турция переходила красные линии, в Сирии местные про турецкие банд формирования методично уничтожались российскими ВКС.

«3+3» – это процесс превращения Армении в «Сирию 2.0». Если формат будет воплощён в жизнь, то Пашинян официально ареной / плацдармом противостояния различных мировых и региональных центров сделает Армению. Такова она «эпоха мира» капитулянта.

18 октября министр обороны США Ллойд Остин своим заявлением о формате «3+3» фактически сигнализировал о том, что в Вашингтоне понимают, что на Кавказе игра вращается вокруг контроля над будущими коммуникациями. Россия получит контроль над коммуникациями в Армении, а США хотят претендуют на контроль над коммуникациями, проходящими через Грузию, в обход амбиций Турции.

Мы – уже арена противостояния. Просто ещё не все это поняли. Точнее, почти никто не понимает.

Из «Telegram»-канала политолога исследовательского института «Политэкономия» Бениамина Матевосяна